В начале, говорят священные писания, было Слово ‒ великолепный инструмент, используемый Божеством, чтобы упорядочить хаос и построить хороший мир для всего и всех.
Также Слово стало, по доброте и мудрости Небесного Отца, средством общения между теми, кто создан по образу и подобию Создателя, так как Он его задумал плотью и душой, материей и духом, то есть Созданием, определяемым буквой. В этом контексте можно понять большое огорчение Бога, сурового и величественного, из Ветхого Завета, когда, раздраженный до крайности безрассудством людей, строящих башню к самим небесам, он смешал их языки. Пост вавилонскому миру пришлось тысячелетиями искупать это жестокое,
но божественное наказание, создавая свои языки, выражающие их онтологию, но также ведя поиск того, который помог бы им отлично понять друг друга. Не будем забывать прекрасную утопию культурного человечества ‒ esperanto.
Язык ‒ это сущность народа, так как в нем сосредоточены история, природа, онтология, моральная и духовная физиогномика, одним словом, это матрица идентичности, в его буквы и звуки вмещаются музыка, свет, воздух, вода, земля, камень или песок нации. Восхвалять родной язык это естественно, потому что через него ты почитаешь своих родителей, которые тебя родили и воспитали, ты можешь общаться со своими сверстниками, выражать свой восторг, любуясь красотами родного края.
Восхваление румынского языка, полное превосходной степени, написанное или озвученное пусть и по случаю празднования важных событий в истории нации, может показаться, например, для жителей Запада, неуместным. То есть сложнее найти в европейском/американском медийном пространстве,
в академических или культурных кругах восхваления, посвященные английскому, французскому, немецкому, испанскому языку или, более того, китайскому языку. Аргументов может быть много: английский ‒ это язык, на котором миллиарды людей общаются с помощью Интернета, на испанском языке говорит весь латиноамериканский континент, а китайцев ‒ 1 миллиард и около 400 миллионов. Но ни у одного из этих языков нет отдельного праздника, а мы, в Республике Молдова, чествуем родной язык.
Разумеется, румынский язык рос и развивался, как и другие языки на земле. Он впитал в себя как простой язык, на котором говорят обычные люди, так и духовное наследие под названием фольклор, но также и литературный язык, развивающийся благодаря избранным умам и богатым духом людям, его эмблема в мире.
История Бессарабии несет на себе следы/шрамы великих несправедливостей, которые подвергли тяжелому испытанию этническую и духовную идентичность людей, живущих между двумя реками. Так, за более чем 100 лет русской оккупации, после аннексии в 1812 году, на этой территории был организован процесс русификации, румыский язык не использовался практически нигде: ни в образовании, ни в администрации, ни в церкви. Как это ни парадоксально, но данный процесс денационализации, который, безусловно, имел достаточно пагубные последствия, не состоялся в полной мере, так как большинство населения было… безграмотным, что сделало проекты царской власти в губернии тщетными. Генетически заложенное румынское сознание, скрытое в глубинах бессарабского сообщества, прорвалось в невероятном стихотворении Алексея Матеевича «Limba noastră», а также в Акте об объединении с Родиной-Матерью 1918 года. Более 20 лет румынской идентичности были решающими для жителей этого края, сознание принадлежности к румынской матрице приобрело силу.
Затем последовал мучительно сложный исторический отрезок. Включение Бессарабии в состав огромной империи под названием СССР. Став Молдавской Советской
Социалистической Республикой, здесь начался ожесточенный процесс денационализации, снова русский язык был повсюду: в образовании, администрации, церкви. Однако самой большой диверсией стало воплощение сталинской идеи о двух разных народах: румынском и молдавском и, соответственно, двух разных языках, культур и историй. Ко всему этому был добавлен и хорошо контролируемый процесс разбавления коренного населения. Со всех уголков СССР привозили сотни тысяч русскоговорящих, в то же время поощрялся отъезд коренных жителей в другие регионы империи. Молдавский язык, как его официально называли, полный исковерканных русских выражений, использовался в основном на полях и на кухне. Румынский язык (неофициальный) держали на плаву представители нескольких поколений писателей и деятелей культуры, которым удалось провести бдительность режима.
Сознание принадлежности к румынству (снова в состоянии латентности) зародилось с началом горбачевской перестройки, когда, сначала более робко, а затем все настойчивее, бессарабцы начали заявлять о своем праве на неискаженную историю, на румынский язык и латинскую графику, одним словом, праве на румынскую идентичность. Этот процесс национального возрождения достиг своего пика в 1989 году, когда был принят закон о румынском языке и латинском алфавите. Тогда же был учрежден этот красивый и в некотором роде уникальный праздник румынского языка. Опасаясь, возможно, новых бедствий в истории страны, бессарабцы, собравшись сотнями тысяч в центре Кишинэу, в месте, которое позже будет называться Площадью Великого национального собрания, настояли на законодательном закреплении права на румынский язык.
Однако, уже традиционно, история не долго была благодушной к местным жителям, потому что в 1994 году группа депутатов-аграриев включила в Конституцию синтагму «молдавский язык». Те, кто впоследствии правили страной: Лучинский, Воронин, Додон ‒ не жаловали румынский язык, румынскую идентичность. Став частью особенно новых поколений с 90-х годов, ее, все же, уже нельзя было стереть из душ граждан Молдовы.
Будучи фаталистами, мы сокрушаемся, что небеса не благоволят нам на протяжении веков, и этим мы огорчаем Бога, который заботится о всех. Более того, мы должны верить, что он очень любит румын, если он поселил их в этих райских местах и дал им великолепный язык, способный передать красоту этого края в мельчайших деталях. Говорить на чистом румынском языке означает в то же время отдать дань уважения усилиям тысяч поколений, упорно трудившихся над его разветвлением, придавая ему новые краски. Красиво говорить на румынском языке ‒ значит придать силу родникам этого удивительного края и смысл этому столетию и тем, которые последуют. Будем верить, что румынский народ просуществует еще много тысячелетий, а румынский язык будет процветать вместе с ним.
В заключение можно добавить, что «нет другого более красивого языка».
Анатол МОРАРУ, писатель, ректор Бэлцкого педагогического колледжа им. Иона Крянгэ
