Натиск евро и доллара — и отступление молдавского лея

Нет предела совершенству. Знаменитая фраза, ставшая практически фразеологичес­ким оборотом, приходит на ум, когда наблюдаешь за нынешней ситуацией на валют­ном рынке Молдовы. Рост евро к лею на протяжении уже не первого месяца бьет все мыслимые рекорды. Максимальная отметка единой европейской валюты с каждым днем преодолевает все новые барьеры, выставляя исторический предел собственного совершенства с момента введения в оборот на местном рынке.

 

 

Наступает и доллар, неуклонно под­нимаясь в цене по отношению к молдавс­кой валюте. Лей смотрится слабым и уяз­вимым под натиском основных иност­ранных валют. Однако уже в скором вре­мени возможен иной сценарий, в кото­ром отечественные деньги прекратят отступление и начнут восстанавливать былые позиции.

 

Роль Национального банка в девальвации лея

 

Руководство Национального банка го­ворит, что рост курса свойственен этому времени года и носит сезонный характер. На внутреннем валютном рынке сущест-вует повышенный спрос на доллары, и связан он в первую очередь с большими тратами на закупку энергоносителей. В то же время рост курса обусловлен коти­ровками на международных биржах.

Оценивая роль Национального бан­ка в происходящем на валютном рынке, эксперты разделились.

Одни восхищены его руководством, считая, что был показан своего рода мас­тер-класс, как умело можно выйти из сложной ситуации. Другие уверены, На­циональный банк подыгрывал чьим-то интересам.

По мнению доктора экономики, эксперта Института развития и соци­альных инициатив IDIS Viitorul Татьяны Ларюшиной, роль Центробанка недо­оценена.

— Наша национальная валюта форми­руется на внутреннем валютном рынке, и ее курс не регулируется Национальным банком. Миссией Центробанка являет­ся таргетирование (отслеживание) инф­ляции, роста цен, — говорит эксперт. — Мы получили надежного регулятора, кото­рый научился делать вещи, что прежде не очень умел, – отслеживать инфляцию и варьировать — либо ослаблять, либо уси­ливать курс за счет рыночных инстру­ментов, не искажая ситуацию для участ­ников рынка.

То есть, он до этого ездил на велоси­педе, а тут впервые нам удалось не прос­то поднять боинг, но еще и посадить его. Другое дело, что в стране возникает воп­рос: а зачем нам нужен боинг, если есть нечего. А зачем мне туда, куда я недоле­чу, поскольку у меня на билет нет денег. Но это не отменяет того, что мы получи­ли экономику, в которой появилась груп­па, которой есть куда лететь на боинге, и появились люди, способные этой маши­ной управлять.

Не существует общего какого-то мол­даванина. Один молдаванин, с которым можно договориться. Есть группы инте­ресов. Одной интересно, чтобы лей был послабее, другой — чтобы лей был посиль­нее. И они конкурируют за внимание, в том числе за влияние через обществен­ное мнение. И Национальный банк су­мел пройти через все риски без того, что­бы потерять контроль над этой ситуа­цией. Это показатель хорошего класса в краткосрочной перспективе.

И то, что сделал Нацбанк, вызыва­ет у тех, кто понимает, что произошло и какие результаты мы получили в конце года, уважение.

Доктор экономики, ведущий науч­ный сотрудник Национального институ­та экономических исследований Михаил Пойсик считает, что изменения курса – продуманные акции.

— Если вы посмотрите на динамику из­менения курса лея, — рассказывает он, — то она меняется с цикличностью, когда курс то неожиданно возрастает, то вдруг пада­ет.

Я убежден, что есть люди, которые имеют допуск к инсайдерской информа­ции Национального банка. И такие вол­ны в обмене валюты носят характер ор­ганизованных спекулятивных акций. На укрепленном лее покупают валюту, когда лей ослабляется, валюту продают. Если вы заметили, то когда курс лея стабиль­ный, маржа между стоимостью покупки и продажи иностранной валюты мизер­ная и составляет 3 бана. А когда курс ос­новной иностранной валюты на пике или на подъеме сразу эта маржа увеличивает­ся до 5-10 бан.

 

Кто выиграл, а кто проиграл от роста курса?

 

От скачков валютного курса как нема­ло получивших выгоду, так и немало тех, кто несет убытки. Сначала о тех, кому не повезло. Это те люди, которые взяли кре­диты в иностранной валюте. Теперь их леевые выплаты значительно возросли. Этот скачок не в пользу и тех, кто, к при­меру, собирается на отдых за границу. В ближайшее время им предстоит покупка евро или доллара и, получается, что это произойдет не по самой удобной цене.

Выиграли те, кто получают переводы в валюте и меняют их в стране, посколь­ку за ту же сумму они получили больше денег. Радуются и те, кто получают арендную плату, а также зарплату в иностран­ной валюте, и те, кто продают свой товар за инвалюту. Если говорить о бизнесе, то эксперты приводят такую формулу: на ва­лютных курсах сейчас проиграли импор­теры и выиграли экспортеры. Последние продали свою продукцию за рубежом, привезли валюту на родину и при обмене получили приличный навар.

Между тем, некоторые эксперты за­мечают, что рост конкурентоспособности экспортеров за счет снижения курса на­циональной валюты иллюзорен.

— Конкурентоспособность нашей про­дукции, по сравнению с мировой, исчис­ляется не центами, а массой других фак­торов, которые на наших экспортеров не сильно влияют, — уверен Михаил Пойсик. — Тем более, что многие из них работают на импортных энергоносителях, сырье, материалах и комплектующих. И каждый последующий цикл производства требует очередной порции импорта уже по новым внутренним ценам.

— Теоретически во время обесценива­ния национальной валюты растет экс­порт и сокращается импорт, поэтому это обесценивание должно простимулиро­вать экономический рост в Молдове, — го­ворит Татьяна Ларюшина. — Что касается населения, конечно, учитывая в первую очередь тот факт, что мы получаем фик­сированные доходы, и большинство из нас, как правило, в национальной валюте, то происходит обесценивание доходов. Страдает среднестатистический покупа­тель. Он получил меньше возможности покупать продукты за ту же сумму денег.

 

Что дальше?

 

Михаил Пойсик сравнивает обесцени­вание национальной валюты с эффектом «разбавления молока водой».

— Власть демонстрирует наполнение бюджета. Но какими средствами? За счет роста НДС от импорта плюс акцизов на импорт, что составляет примерно 60% на­логовых поступлений в бюджет. За счет грантов и кредитов. И одно дело их обна­личить по 16 леев, другое по 18 леев. Создается иллюзия, что молока много из-за разбавления его водой, но на самом деле от него не только никакой пользы, оно еще вызывает так называемую «финансо­вую диарею», которая проявляется в рос­те цен для потребителей и декапитализа­ции предприятий для бизнеса. С деваль­вацией лея объекты национальных эко­номических агентов и публичной собственности, включенные в список привати­зации, также становятся дешевле в пере­счете на иностранную валюту.

— Девальвация позволила сократить де­фицит бюджета, — говорит Татьяна Ларю­шина. — Но это не конец истории. За ней должно последовать что-то. Девальвация, понятно, должна быть в определенном коридоре, чтобы не посылать те сигна­лы, например, в банковское сообщество, которые могут дестабилизировать ситуа­цию по банкам. И тогда будут более серь­езные последствия. Мы получили синяк, а тут может произойти внутреннее крово­течение. Оно будет опаснее, чем гематома на коленке. Чтобы избежать этого, надо уметь работать в комплексе вместе с пра­вительством, уметь находить решения и правильно понимать ситуацию.

Национальный банк не формирует цены через свою макроэкономическую политику, он отслеживает, какая темпе­ратура у пациента. Но на самочувствие пациента влияет политика правительства, которому нужно научиться поддерживать наших экспортеров, где это уместно, создавать более конкретные и здоровые пра­вила игры для того, чтобы местный биз­нес вкладывал в развитие, а не уводил ак­тивы. И тогда получится, что конкурен­ция за покупателя приведет к сдержива­нию цен. То есть, в зависимости от того, какую диету, какие физические упраж­нения, процедуры правительство пропи­шет, такой результат мы и получим.