Мария ГАБУРЯ: «Мои дети меня учат…»

Неизменным исконно молдавским «Sărut mâna» («Целую руки»), госпожа учительница!» изо дня в день здоро­вается и прощается каждый ученик, торопливо выходящий из класса, еще раз окидывая взглядом парту, что­бы убедиться – все ли там в порядке. Они только во втором классе, но и в этом возрасте хорошо знают, что есть определенные правила, которые следует соблюдать. И они их соблюдают, потому что у их учительницы привет­ливые и добрые глаза, «как у мамы». Мария Габуря, работающая в кишиневском лицее им. Михая Витязул, рас­сказала нам, каково это быть учительницей начальных классов в Молдове XXI века, в которой дети делятся на переменах круассанами, а не яблоками, и рассказывают про «Бен 10» вперемешку со сказками Крянгэ.

 

— Госпожа Габуря, как вы решили стать учителем?

— В юношестве я все колебалась меж­ду профессией врача и учителя. И так как у медицины своя специфика, требую­щая больше жесткости, не бояться крови, я решила все же выбрать стезю педагога. Уже на факультете я утвердилась в мысли, что это именно то, что мне нравится, чем я должна заниматься в жизни. Так обыч­но и происходит: чаще всего мы выбираем профессию интуитивно и только в процес­се понимаем «мое» это или нет.

— Был ли у вас тогда идеал, человек, который поддерживал, вдохнов­лял, подбадривал вас?

— Мои учителя из школы, в которой я училась, были наверно такими же, как я. Не слишком строгими, но и не слащавы­ми, как некоторые нынешние преподава­тели. Учитель мне казался человеком сдер­жанным, интеллектуальным, интелли­гентным, который всегда корректен и ис­кренен в отношении с учащимся. Они уме­ли любить детей. Их проделки и шалости должны вызывать улыбки, а не гнев. Глав­ное не забывать, что мы тоже были когда-то детьми.

— Каковы дети нашего времени? Ка­ков их профиль с педагогической точки зрения?

— Поверьте, они не отличаются от тех, ка­кими были мы. Если внимательно посмо­треть, то шалости у них такие же, и шутки те же, та же детская зависть, те же малень­кие вредности. Нам порой кажется, что они другие. Но это потому, что мы забыли, какими были мы. Разница в том, что они уже не пишут друг другу записки, а обме­ниваются СМС-сками, делятся друг с дру­гом не яблоками, а круассанами. В осталь­ном они те же дети.

— Учебная программа не слишком сложна для начальных классов?

— Сегодняшние дети приходят в пер­вый класс отлично подготовленными. У них уже есть информация, генетически до­ставшаяся им от родителей. Мы учим их писать, читать, считать, но умение жить они большей частью переняли у родите­лей. Мы развиваем их способности, зало­женные в генах, исправляем их, если не­обходимо. Учебная программа несложная. Только нужно уметь правильно ее структу­рировать и дозировать.

 

 

— Какая тактика Вам ближе? Что чуждо Вам в процессе преподава­ния?

— Мне чуждо преподавание через страх. Мне не хотелось бы, чтобы мои учащиеся учились из страха. Мне нравиться их моти­вировать, они должны понять, что им это надо. Как говорит и премьер Юрие Лян­кэ: «А кто любил ходить в школу?». Дет­ство это тот период, когда очень нравить­ся играть, развлекаться, а вот работать не очень. Они осознают, что им это необходи­мо только в старших классах. Маленькие дети учатся потому, что их «мама попро­сила», «потому, что нужно иметь хорошие отметки» и так далее. И когда существует это соревнование «у кого лучше оценки», «кто первый», они мобилизуются и дости­гают лучших результатов за счет здоровой конкуренции.

— Каковы самые распространенные ошибки родителей учеников на­чальных классов?

— Дети в школе немного отличаются от тех, какими мы привыкли их видеть дома, также как и мы, взрослые, по-разному ве­дем себя в различных социальных средах. Самая большая ошибка родителей – отсут­ствие доверия к учителям. А они должны им полностью доверять! У учителя никог­да нет «ничего личного» с вашим ребен­ком, он не хочет сделать себе из него вра­га. Ни в коем случае. Если мы на чем-то на­стаиваем, то знайте, это на благо Вашему ребенку. В остальном большинство роди­телей очень активны. Многие из них стре­мятся принять участие в воспитании де­тей непосредственно в школе и забывают о том, что значит добротное домашнее вос­питание. Лично я за четкое разделение: родители — дома, в школе — учителя.

— Сколько поколений вам удалось выпустить? Как это было?

— Это уже пятый выпуск. Я начала рабо­тать еще будучи студенткой. Это было вре­мя массового оттока учителей из школ. Даже в кишиневских школах ощущалась нехватка кадров. Учителя уходили в биз­нес. Мы были на третьем курсе факульте­та и нас всех распределили по школам. То есть, из теории нас сразу «бросили» в прак­тику. Мое становление как учителя проис­ходило в 90-х годах, очень сложное время, когда все, чем мне могли помочь родите­ли, была сумка с продуктами питания, о деньгах даже и речи быть не могло. Тогда состоялось мое формирование как учите­ля, но я не перестаю совершенствоваться.

— Госпожа Габуря, какова самая вы­сокая мера признания того, что Вы делаете?

— Хорошие результаты детей и их воспи­тание. Не красивые слова, ничего другого. Я наблюдаю за развитием моих учеников, чтобы понять, правильно ли я их оцени­ла в начальной школе, помогли ли им мои наставления или помешали в гимназиче­ских классах.

 

 

— Каковы профессиональные забо­левания вашей сферы деятельно­сти?

— Я работаю в лицее им. Михая Витязул уже более 9 лет. И за это время я не при­помню, чтобы кто-либо из 16 учителей на­чальных классов пошел на больничный. Ну, может 1-2 случая. Такое у нас, у учите­лей, отношение к жизни. Сложно сказать себе «Нет, я не болею». Но можно мобили­зоваться, если чувствуешь, что надвигает­ся болезнь, и принять меры при первых же симптомах. Это потому, что завра 40 пар глаз будут искать тебя в классе. Возможно страх неизвестности, что случится с учени­ками, если ты завтра не придешь в шко­лу. Учитель болеет только… на каникулах. В школе дети держат меня в тонусе. Есть такая красивая песня Кэтэлина Кришана «Дети меня учат», я часто ее слушаю, про­веряя тетради. Действительно, мои дети учат меня самому важному, ценить жизнь за ее красоту.

— Как выглядит школа будущего, госпожа Габуря?

— Наши дети становятся все более и бо­лее компьютеризированными. Они идут в ногу с технологиями. И тогда очень слож­но удержать их внимание простым писа­нием мелом на доске. Нет, каллиграфия, конечно же, должна остаться. Время вне­сет в школьные классы современность, но будет жаль, если мы окончательно потеря­ем классическую школу из «Воспомина­ний детства» Иона Крянгэ.

— А каким должен быть статус учи­теля в стране, которая стремится быть европейской?

— Прежде всего, мы нуждаемся в под­держке отраслевого Министерства и руко­водства страны в целом. Если уж они счи­тают, что учителя самые коррумпирован­ные в стране (зачастую из-за коробки кон­фет), то я не знаю, до чего мы дойдем. Даже если родители не говорят об этом дома, то шумиха в прессе все равно доходит до ушей ребенка. И в этих условиях каждый чувствует себя неуютно. У нас есть стер­жень, есть определенное положение и мы не должны нести эту печать коррупции на себе. Когда государство изменит свое отно­шение к учителям, тогда и общество будет смотреть на них другими глазами.

— А реформы и оптимизации в об­разовании к каким изменения ве­дут?

— Результатом школы двадцатилетней давности являемся мы, результатом по­следних двух моих выпусков являются дети шестых-девятых классов, их уже мож­но оценить. Результаты нынешних реформ будут видны через 10 – 15 лет. Очевидно одно – увеличение числа детей в классах, закрытие школ на селе… создадут «ваку­ум», пустоту. Мне не хотелось бы возвра­щаться в XVIII век.

 

Люба ЛУПАШКО